Газета "Всё для Вас", #11 (460), 10.03.04, стр.13   Газета "Всё для Вас". #16 (465), 14.04.04, стр.13   Газета "Всё для Вас", #28 (477), 07.07.04, стр.13 Долгая дорога к храму, или встреча через тридцать лет       И всё-таки случайностей не бывает. Время и бесконечная череда обстоятельств настолько преобразуют привычные реалии, так изменяют ситуацию, что недостижимое вообще оказывается простенькой повседневностью, иллюзии - заблуждением, герои и мифы - словесной шелухой, а мечту можно потрогать руками. Незыблемым и вечным же оказывается что-то совсем другое. Это "что-то" достаточно рано приходит в подсознание, удерживается им, а затем, много спустя, предстаёт в своей истинности, как неугасимая лампада.    Мы жили в сорока километрах от Феодосии, в невероятном месте, где горы, лес и ландшафт образовали такой уголок, равных которому по красоте и прелести не много даже в Крыму. Мы жили там двадцать лет, и было это давно, с 1954 по 1974 год. Время то пришлось на детство, юность и начальные годы молодости, а они, как известно, остаются с нами навсегда.    Восемьсот гектаров тщательно огороженной территории, особо охраняемые и абсолютно недоступные для проникновения извне, делали место своеобразным заповедником, окружённым снаружи самыми нелепыми слухами и невероятными выдумками и предположениями, живущими в сознании людей ещё и теперь. Мы, мальчишки, знали там всё - каждую балку и скальный выступ, любой источник и изгиб речушки, фауну и флору, словом, всё, что придаёт детству в условиях абсолютной безопасности невероятную прелесть бытия. Мы жили в Кизилташе, в Кизилташской долине, где мальчишкам был недоступен лишь единственный миф, одна легенда - Монастырь, а вернее, место, где он находился, потому что это был уже "заповедник" в "заповеднике". И очень рано пришлось свыкнуться с мыслью, что прикоснуться к тому святому месту так никогда и не придётся. Ведь именно там был расположен крупный оборонный объект общегосударственного значения, сооружённый на вечность. Монастырь    Кизилташский мужской монастырь во имя Стефана Сурожского известен как монашеский скит уже с 1855 года. Его основали два странствующих богомольца - "бывший крепостной крестьянин Калужской губернии Андроник и отставной вахмистр Пантелеймон", построившие там двумя-тремя годами раньше временное жилище и крошечную часовню из плетня и глины. Место это было ведомо уже тысячу лет и прочно почиталось святым. Пещера с источником, замкнутость и отдалённость долины, горная защищённость - всё делало его избранным и как бы предопределённым для богомольцев. Известно, что в 1855 г. архиепископ Таврический Иннокентий освятил дело рук богомольцев и в 1856 году первым игуменом будущего монастыря стал о.Арсений.    За 65 лет существования монастырь неплохо обустроился, став одним из центров восточно-крымской церковной жизни, местом непрерывного паломничества и даже признанной достопримечательностью. Так продолжалось до конца 1920 года, до окончания Гражданской войны. Безбожная советская власть достаточно быстро прервала привычное движение жизни, ликвидировала крымские обители, закрыв в 1923 году и Кизилташский монастырь. Весь его хозяйственный комплекс, переданный сельхозартели, отныне влачил жалкое существование. В середине 1930-х новым владельцем стал Московский военный округ, разместивший там свой дом отдыха. Говорят, что это заведение вызывало интерес отдыхающих и было популярно до Великой Отечественной войны. Есть свидетельства, что в годы войны на территории монастыря какое-то время базировались партизаны, бывали германские карательные акции и уже в 1942-м все строения просто лежали в руинах...    Однако память и традиция продолжали жить, привлекательность места сохранялась. И по мере оживления послевоенной жизни, возвращения отдыха и туризма, в конце 1940-х Кизилташ знал и паломников к святому месту, и экскурсантов, а больше - туристов. В марте 1951 года Минсредмаш СССР начал там возведение своего крупного объекта по атомной программе, строившегося небывалыми темпами, а в конце 1952-го вся территория стала категорически недоступной. Многочисленные слухи, домыслы и невероятные предположения создавали новые легенды. Тема и место на десятилетия оказались под запретом даже печатных упоминаний, а послевоенные демографические изменения постепенно уводили из людской памяти и их названия...    И вот к середине 1990-х, в условиях новых, только-только устанавливавшихся политических реалий и военных программ, совершилось немыслимое и что-то вдруг повернулось вспять, начав раскрутку в обратном направлении. И немыслимое постепенно стало материализовываться, переходить в разряд повседневного. В жизнь стали возвращаться названия и имена, изменились оценки и ценности, а тайное обретало явь... Да, случайностей не бывает. Природа вещей несёт в себе высшее предопределение, растянутое во времени и поэтому плохо доступное обычному восприятию.    Ровно тридцать лет спустя, почти день в день, летом 2002 года я снова вступил на родную кизилташскую землю. Да не куда-нибудь, а именно в святая-святых, туда, где были монастырские постройки, где всё было таким знакомым, годами видимым издали и таким недоступным прежде. Территория    Конечно, это - раёк, но заросли не расчищались уже несколько лет и общее запустение бросается в глаза. Тогда, тридцать лет назад, всё казалось иным. Да и было на самом деле, потому что военные поддерживали свой порядок, обеспечивая проезды и проходы, маскировку и наблюдение, охрану и безопасность. Наиболее поразило сразу отсутствие аккуратных штабелей из сотен винных бочек, громоздившихся здесь более сорока лет. Они должны были камуфлировать весь комплекс под винзавод, чтобы у потенциального неприятеля, постоянно ведшего спутниковое наблюдение, и сомнений не возникало. Наверное, все бочки в начале 90-х ушли на дрова. Ну что ж, значит послужили-таки народу или солдатам, сынам его.    На первый взгляд, ничего монастырского нет и в помине. Но это только на первый взгляд, потому что его последы видны на каждом шагу и мысленно легко реконструируются, если, конечно, ты знаешь, как это было сто лет назад. Вот останки фундаментов двух бывших здесь храмов, а там - настоятельского дома, братского корпуса и других строений. Повсюду обломки кирпича, черепицы-татарки и плинфы. Хорошо просматриваются все шесть больших подпорных каменных стен, державших террасы косогора, на которых, собственно, и располагался весь монастырский комплекс. Конечно, все эти стенки заросли кустарником и деревьями, скрылись под земляными осыпями, нанесёнными десятилетиями, но сохранились. На месте и оба монастырских пруда - верхний и нижний, есть ещё и третий, километрах в полутора отсюда, выше серного источника. Сохранились и монастырские старые колодцы. Один уже расчищен и восстановлен для технических нужд, второй - рядом: полуразрушенный полузасыпанный, большой и без сруба, но ведь и до него дойдут когда-нибудь руки. На монастырском погосте восстановлены с десяток могил, над ними - металлические кресты. Ещё с десяток просматриваются по провалам земли. Есть и новая могила - в 1991-м здесь обрела вечный покой Л.Е.Кожина, жившая и работавшая в закрытом городке. В шести метрах от кладбища, уже в лесу, между деревьями лежит единственный старый надгробный камень, точнее, плита, с рельефным крестом и надписью, часть которой можно прочесть. Восстанавливается и каменная лестница к погосту...    На подступах к современной территории монастыря, лишь условно выгороженной от военных, сохранился каменный памятный знак, установленный здесь ещё в начале XX века в честь помещика Кашкадамова, которому монастырь был обязан своими земельными угодьями. Знак этот - памятник: высокая прямоугольная каменная колонна, завершавшаяся на двухметровой высоте четырёхскатным навершием. Оно сброшено, выляется рядом, можно поставить на место. Но поразило не это, а то, с каким настойчивым старанием были сколоты когда-то со всех четырёх сторон надписи на памятнике. "Потрудился" тот работник от души, что называается, на совесть. Правда, старательность могла бы иметь куда как лучшее применение. Нет на территории и следов знаменитой лестницы к Святой пещере, той самой - в 140 ступеней с переходными площадками. А без неё подъём крутоват ...    Незыблемо там - вечное: обе пещеры и источники, красноватые обрывы горы Горданлы-Кая, стены, возвышающиеся с северо-восточной стороны, лесные урочища и знаменитая долина, лежащая ниже, особые покой и тишина, не нарушаемые деятельностью в посёлке, и ощущение медленно движущейся вечности, столетиями манившее и манящее к этому святому месту. Жизнь здесь всегда была нешумная и некучная, такой она и останется. Монастырь тоже возродится спустя десятилетия, и этот процесс уже обозначился начальными усилиями последних лет семи ...    Сто лет назад Кизилташскому монастырю принадлежало 227 десятин земли. Это 248 современных гектаров. Монастырские угодья начинались посередине сегодняшней Краснокаменки, там, где река Верхняя Отузка поворачивает почти под прямым углом, как бы разделяя посёлок естественным рубежом на две части - нижнюю и верхнюю. Место это приметное, от него до южного мыса горы Горданлы-Кая не больше сотни метров, правда, и в высоту столько же ...    Сегодня монастырю принадлежит восемь с половиной гектаров земли. Акт землеотвода появился десять лет назад. Собственно, с него-то и начался медленный процесс возрождения. Нынешняя территория монастыря почти анклавная. С трёх сторон она закрыта военными, что создаёт проблемы паломникам и экскурсантам, гостям и визитёрам. Приходится идти в обход, а это, наверное, километра четыре горным лесом, в основном - на подъём.    В конце пути тропа ныряет в урочище Хаджи-Палос, затем взбегает вверх, и вот мы уже у горы Чакыл-Кая, у пещеры Святой, на высоте четыреста метров над уровнем моря. Отсюда открывается незабываемый вид на Кизилташскую долину, она под нами, вся, на полтораста метров ниже, а мы - в святом месте, откуда и начался монастырь в середине XIX столетия... Ландшафт    Благодать Кизилташской долины создана горами Сандык-Кая и Горданлы-Кая, надёжно закрывающими её от невыносимых северо-восточных ветров, так хорошо известных феодосийцам. Это две самые высокие горы в тех местах, интересные во многих отношениях. Можно почти безошибочно утверждать, что у них есть большое будущее, связанное с активизацией горного туризма. Нижняя часть посёлка Краснокаменка, лежащая вне долины, по руслу реки, тоже неплохо прикрыта с северо-востока. Её защищают всё та же Горданлы-Кая и другая гора - Сочарчикон-Кая.    Своим названием Кизилташ действительно обязан красным камням. Неприступные утёсы с западной, обрывистой, стороны горы Горданлы-Кая, обращённые к долине, имеют выраженную красноватую окраску. "Красной горкой" именовали мы, мальчишки, и небольшую безлесую вершину, находящуюся к западу от горы Чукур-Кая, в полукилометре от неё. Сопка эта была интересна своей правильной сферической формой, а главное тем, что рядом с ней, в лесу, рос папоротник, и это было единственное место во всём Кизилташе.    Второе название Горданлы-Кая - гора Кизилташ, что в переводе и означает "Красный камень". Похоже, особая цветность была замечена очень давно, и этот топоним, кстати, не единственный в Крыму, устоялся.    На территории монастыря имеются две пещеры - Святая и Разбойничья. Первая из них - небольшой грот со святым источником, трапециевидный в плане. Академик Пётр Кеппен, посетивший эту пещеру ещё в начале 1830-х годов, до учреждения там монашеского скита, уложил её длину в 17 шагов. Высота на входе - метра два, в конце - полтора, так что приходится нагибаться. Источник в пещере действует, хотя каменный "ящик", где собирается вода, заилен почти доверху и нуждается в большой очистке от наноса земли. В центре пещеры сохранилось углубление от каменной колонны, державшей когда-то угол часовни, располагавшейся прямо в пещере. Основание её стены просматривается и сейчас, а вот следов росписи, украшавшей свод входа, уже нет и в помине, хотя крошечные фрагменты зелёной и бурой краски ещё можно разглядеть. Вообще, Святая пещера нуждается в очистке от наносной земли и строительного мусора, оставшегося от разрушенной в ней часовни. Нет сомнения, что дойдут руки и до этого благого дела.    Юго-западный склон горы Чакыл-Кая обрывается урочищем Хаджи-Палос. Отсюда начинается верховье Монастырского ручья или реки Верхняя Отузка, а ещё точнее - реки Лагым-Узень. Всё это - названия правого притока реки Отузки, впадающего в неё в Щебетовке. Хаджи-Палос - крупная водосборная балка, питающая оба монастырских пруда. Её начало лежит выше, в трёх с половиной километрах отсюда, у горы Френк-Мезер. Там и исток кизилташской речушки. Удивительно интересен сам топоним Френк-Мезер. В переводе это значит "могила франка, могила европейца". Название очень древнее, безусловно, связанное с каким-то захоронением. Не случайно ведь неподалёку от Святой пещеры П.Кеппен на своей карте 1836 года обозначил древнюю церковь Святого Креста...    Есть много косвенных свидетельств древней обитаемости этого места - климатическая защищённость, ландшафтно-геологическое благоприятствование, многоводность, серный источник, удалённость от жилья. Все эти факторы могли стать решающими при выборе места под скит лет ещё за тысячу до основания Кизилташского монастыря. В пользу этого говорят и случайные археологические находки, самая главная из которых - бронзовый фигурный сосуд-водолей, найденный в 1954 году при производстве земляных работ и переданный тогда же в Крымский краеведческий музей главным инженером строительства Г.Г.Бадьяном. Водолею этому не менее 800 лет, а использовались они и в светском, и в церковном обиходе. Греческий монастырь века, наверное, VIII-го располагался и на горе Кильсе-Кая, к югу от Щебетовки. Исторически это вполне корректная параллель. К слову сказать, территория Кизилташского монастыря в археологическом отношении - земля абсолютно девственная. Даже разведочных раскопов там никогда не проводилось. До 1950-х годов, видно, руки не доходили, а после - обстоятельства не позволяли. Какая уж там археология, когда и места-то этого как бы вообще не было - ни на картах, ни в упоминаниях. Зато солдаты, помнится, окапываясь на манёврах, натыкались порой на интересные мелочи, на древнее стекло, а обычно - на старую керамику. Понимали особость своих нечастых находок, да и втихаря тоже порой покапывали, особенно на монастырском погосте. Поэтому-то и все могилы там перепаханы, и это сейчас видно всем. Офицеры особого отдела серьёзно наказывали такие проделки, но ведь охота - пуще неволи ...    Несколько таких случаев, ещё в 1950-х годах, я помню. И как же давно всё это было ...    От Святой пещеры начинается лесная дорога в Старый Крым. Видны фрагменты колеи, набитой в камне колёсами повозок. Подпорные стенки, державшие узкие места начала этой дороги, давно обвалились, а вот кованные железные стойки от них сохранились.    Выше Святой есть ещё пещера Разбойничья. Это большой сквозной грот. В старину противоположная входу сторона была закрыта каменной стеной. В этой пещере жили монахи, державшие схиму. Скудную пищу и воду им приносили собратья, оставляя оные, чтобы избежать контактов, в специальных каменных ямах - небольших, вырубленных прямо в скале округлых емкостях с полметра глубиной. Прикрывались они каменными крышками. Одна такая ёмкость легко находится и сейчас, а вот каменной стены давно нет, поэтому Разбойничья пещера снова сквозная. Названием своим она обязана определённой фольклорной традиции, восходящей ешё к домонастырскому времени и вряд ли связанной с реальными фактами (см. "Легенды Крыма" генерала Маркса, вып.1, М., 1913).    Недалеко за входом в Разбойничью пещеру я обратил внимание на свеженький грабительский шурф-колодец, глубиной в 2,5 метра. Аккуратненький такой раскоп - старательный и глубокий. И подумалось, что не дремлют "чёрные археологи". Ведь сегодня уже никто не копает наобум, а раскоп этот обязан своим существованием одной из двух причин - или сигналу чувствительнейшего металлоискателя, или какому-то конкретному достоверному сведению, передававшемуся из уст в уста и пережившему не одно поколение. Такие случаи не так уж и редки, да и место очень уж конкретное, спутать или не опознать его трудно.    Других примечательных пещер в Кизилташе я не знаю. Есть ещё одна неисследованная - на Горданлы-Кая, но вход в неё настолько мал, что протиснуться туда может только малолетний ребёнок, но кто ж на это решится. Невозможно и расширить тот вход, потому что отверстие это в сплошном скальном массиве. На восточном вертикальном обрыве Горданлы есть ещё и "ухо Кизилташа" - небольшой сквозной проём, хорошо видимый и снизу, и сверху, не вызывающий интереса и доступный только серьёзным альпинистам. Всё остальное - просто легенды и домыслы. А они продолжают множиться. Вот пример из самых недавних: "По указанию Хрущёва на территории Кизилташского монастыря разместили целый арсенал атомных ракет и бомб для снабжения кораблей и авиации Черноморского флота. Святые пещеры для деятельности арсенала были узки, поэтому под скитом святителя Стефана Сурожского заключённые пробили более просторные штольни, в которых особо доверенные спецы, никогда не покидавшие свой городок Феодосия-13, собирали привезенные с заводов ВПК боеголовки, начиняя их тут же атомным зельем".    Вот так - со знанием дела, да ещё под рубрикой "Пещерные монастыри Крыма"... Это в газете "Православная Москва", No 5-6, март 2001. Только причём здесь святые пещеры? И какое отношение имеет Кизилташ к пещерным монастырям Крыма? Они ведь все на противоположном конце полуострова, в Западном Крыму! Зато как заинтригован читатель...    В Российской империи православные монастыри были двух классов - общежительные и необщежительные, штатные и заштатные, не получавшие государственной помощи, в отличие от штатных. Во 2-ой половине XIX века в Крыму имелось восемь монастырей и лишь два из них были штатными - Херсонесский Свято-Владимирский и Балаклавский Свято-Георгиевский - с установленным числом обитателей, получавших жалованье.    Кизилташский монастырь был заштатным. Это значит, что монахи существовали за счёт собственного труда - священнослужения и собственно хозяйственной беспрерывной деятельности - и пожертвований, а не имея права располагать какой-либо собственностью; всё необходимое получали от монастыря, независимо от сана и должностных обязанностей. Российское законодательство того времени разрешало монашеский постриг для мужчин от 30 лет, а женщинам - от 40. Исключения допускались лишь для представителей карьерного духовенства, да и то - с 25 годов от роду. Поэтому средний возраст монашеской братии в крымских монастырях переваливал молодость, удерживаясь на уровне 45-55 лет. Точно так же регулировалось и количество послушников - "соискателей" монашества, живших до трёх лет при монастырях на испытании. Интересно, что в Кизилташском монастыре "удельный вес" послушников был наименьшим - до четверти состава в общем числе обитателей. И общее количество обитателей в разные годы тоже было различным: в 1857 году - 12 человек, в 1875 - 17, в 1894 - 65. Есть сведения, что к моменту ликвидации монастыря, численность его обитателей была в два с половиной раза меньше... Это и понятно! Гражданская война, грабежи, поборы и реквизиции, а главное - политические условия советской власти сделали невозможными и сам уклад монастырской жизни, и хозяйственные основы существования. Последы    Монашеская жизнь очень тяжела уже в своей идее и вся проходит среди молитв, душевного и физического труда. Нелёгок и распорядок дня, когда трудовой день начинается от полуночи и длится 18-19 часов, год за годом, десятилетиями, всей жизнью.    В начале XX века около десяти гектаров территории Кизилташского монастыря были заняты под огороды, сад и виноградник. Четыре десятка голов крупного рогатого скота, лошади и живность помельче - это тоже большая часть монастырского хозяйства. Кроме того, покосы, содержание лесных угодий, заготовка дров, бесконечное обустройство, содержание зданий и строений - всё это требовало серьёзного поденного труда, хозяйских рук и неустанной заботы. Теперь давайте вспомним, что хозяйство Кизилташского монастыря вполне могло быть признано образцовым, его аграрная продукция ценилась высоко, а опыты в виноделии знали призовые места на выставках, тогда нам будут более понятны результаты и достижения. При этом ведь никогда не упускалась из виду фундаментальная идея нестяжательства - один из трёх главных обетов. Словом, труд с Богом в душе и с молитвой оказывался очень результативным.    Забыл упомянуть ещё о грязе- и водолечебнице, устроенной монахами на серном источнике, находившемся к юго-западу от сада. Этот источник действует и поныне. Он крупнее Судакского, даёт, как говорят специалисты, кубов 5-6 воды в сутки, при минерализации 0,86 г на литр. Ещё в конце 1960-х начале 1970-х годов у этого источника просматривался фундамент небольшого домика, стоявшего там в начале века, затянутый многолетними травами. Надо думать, значительны там и залежи сернистых грязей, имеющих лечебное значение. Помнится, знал двух людей, использовавших и воду и грязь для собственного лечения. Говорили, что помогало. Так вот хочу сказать, что эксплуатация этой лечебницы тоже требовала монашеского труда. Есть также известная фотография. Её можно найти в книге Е.Маркова "Очерки Крыма", а ведь книга эта написана была в конце 1880-х, и лечебница уже существовала.    Во второй половине 1950-х годов последов монашеского хозяйства в Кизилташе было очень мало. Вдоль Монастырского ручья сохранялись 5-6 деревьев грецкого ореха - огромных, в два обхвата, а то и больше, но ещё плодоносивших. Старых деревьев на остатках сада уже не было ни одного, как и виноградников. Но у большой верхней котельной, в самом северном углу посёлка, в обилии попадались надкорневые чубуки спиленных виноградных лоз неимоверной толщины - с руку взрослого мужчины. Значит, росла лоза, как минимум до 1952 года, до времени начала строительства этой котельной, недавно списанной с баланса.    К последам монастырского хозяйства относятся и упоминавшиеся три пруда. Два - в балке Хаджи-Палос, непосредственно близ несохранившихся строений монастырского комплекса, а третий - в двухстах метрах выше серного источника, тоже служивший для полива огородов и сада. Место это интересное, потому что сам пруд удерживает каменной плотиной некрупную водосборную балку, как два других, но находится в небольшой естественной котловине, заполнявшейся из мощного источника питьевой воды, забранного в начале 1950-х в трубу и подведённого водопроводом к нескольким жилым домам. Источник расположен много выше этих домов, поэтому разгон воды и напор обеспечивались хорошие. Думаю, обитатели этих домов до сих пор пользуются водой из "своего" отдельного источника, даже не подозревая об этом.    Два верхних монастырских пруда обстоятельно описаны в известном исследовании крупного русского гидролога Н.В.Рухлова, изданном в 1915 году. Именно из этой строго научной книги можно узнать, что "сад Кизилташского монастыря на 4 дес., отдельный огород - на 1 дес., и неполивной виноградник - на 3 десятины" территории угодий. Прибавим к сему многочисленные плодовые деревья на террасах среди монастырских строений - вот вам и будут 10 десятин, то есть - чуть больше 10 гектаров.    Рухлов даёт всю гидрологию монастырской территории - источники, их дебиты, температуры воды, обмер прудовых плотин. Вот его описание нижней: "Для орошения сада и огорода поставлено поперечное преграждение Монастырского ручья в 30-40 саж. вниз по течению от того места, где кизилташскими скалами ручей начинает сжиматься, и ширина его достигает только 9 саженей. Поперечное преграждение в виде стены, поставленной поперёк русла, сделано из камня на цементном растворе: длина его по гребню 20 саженей, концы этой каменной плотины закругляются внутрь на протяжении 5 саж. в сторону образованного водохранилища, а от них идут земляные валы, ограничивающие по сторонам водохранилище, и таким образом плотина приняла вид подковы. Ширина по гребню каменной кладки 0,53 саж., высота 1,76 саж. Посредине плотины поставлен деревянный шлюз для спуска воды в поливную канаву".    Поливная канава существует и сегодня и служит тем же целям. Только в 1953 году она стала бетонным руслом, открыто тянущимся до малосемейного дома, возведённого тогда же, а дальше - в полупроходном бетонном тоннеле ещё метров 250, выходя затем наружу... Обе плотины были подлиты бетоном вверх на полтора метра тоже в 1953-м году. Граница подбетонки хорошо просматривается. Ну а рыбы в этом пруду было много и в монастырские времена, и сейчас. Сохраняется и выход холодных ключей в этот пруд, выклинивающихся на правом берегу. Студёная там вода! Кое-кто из современных обитателей Кизилташа это отлично знает. Следует, правда, учесть, что оба пруда сегодня находятся вне монастырской территории. Они не попадают в те самые 8,5 гектаров, закреплённые за возрождающейся ныне монашеской обителью у Красных камней.    К неистребимым последам Кизилташского монастыря необходимо отнести также упоминавшиеся нами шесть больших каменных подпорных стен, до сих пор держащих террасы рельефа, Можно сказать, они почти скрыты под шестидесятилетними осыпями земли и листвы, но хорошо просматриваются и ныне, да четыре монастырских колодца, один из которых, как вы знаете, уже восстановлен для хозяйственных нужд. Нет сомнения в том, что всё это постепенно дождётся прикосновения хозяйских рук.    Нужно ещё отметить, что вертикальная планировка большой части территории, примыкавшей к монастырскому комплексу ниже плотины большого пруда, претерпела в первой половине 1950-х существенные изменения. Сотни тысяч кубометров земли и скальных пород, извлечённые из подземных выработок, ушли в планировку рельефа. Именно тогда была засыпана нижняя часть урочища Хаджи-Палос, подготовлены горизонтальные основания под каскад крупных резервуаров технической воды, забетонировано и изменено направление русла Верхней Отузки, смещённое юго-западнее. Однако два небольших участка низинной части этого урочища просматриваются и поныне...    И, конечно, важный послед - это монастырский погост, тоже восстанавливаемый ныне. Пользуясь случаем, приношу извинения читателям газеты за нелепую опечатку, вкравшуюся в первую часть этих заметок, опубликованную в #11. Л.Е.Кожина скончалась в апреле 2001 года и обрела вечный покой на монастырском кладбище. Какие-либо погребения там десятилетием раньше в принципе не могли иметь места. Помню, летом 2002-го видел большой бетонный четырёхконечный крест, лежащий рядом с основанием лестницы, ведущей к погосту и восстанавливаемой в наши дни. Этот крест из тех, что украшали фронтоны крупных храмов. Есть у него и ушко в верхней части. Знаю, скоро обретёт и он подобающее место...    В конце декабря 2003 года в феодосийском Музее древностей была открыта выставка Православных святынь Восточного Крыма. Самыми неожиданными явились на ней подлинные вещи из Кизилташского монастыря - духовные книги, иконы и даже плащаница.    Это были подлинно уникальные экспонаты выставки. Подумать только: более восьми десятилетий хранили богомольцы и праведники эти святыни, удержав их в войну, устояв перед соблазнами антикварного рынка, передавая по наследству вместе с верой в возрождение монастыря и кизилташских святынь. И ведь донесли свою веру, привели к храму хотя бы и наследников своих. Подвижничество как служение идее и подвиг - они ведь одного корня в нашем языке. Особенно малые подвиги, длящиеся порой десятилетиями...    Современный Кизилташский монастырь напоминает своё начало полуторавековой давности. Он лишь обозначился первичным обустройством. Но уже взметнулась маковка храма Всех Печерских Святых, сооружённого из северной караульной казармы, рядом появился небольшой домик на три келейки, возведено хозяйственное строение, забил источник ключевой воды. И обитателей там сейчас не больше, чем тогда, в 1855 г. Но главное - снова горит лампада. И она неугасима. Новейшая история Кизилташского монастыря, неспешно созидаемая на наших глазах, - верное тому свидетельство. Игорь Татаринцев Продолжение следует